СМИ

Солисты группы «Ундервуд» рассказали о том, почему две головы лучше, чем одна

Что можно ожидать от людей, которые описывают на сайте свои «особые приметы» следующим образом: Владимир Ткаченко – в будние дни плавает с 12 до 13 по третьей дорожке бассейна «Чайка» в синей шапочке, Максим Кучеренко – в ноутбуке отсутствует клавиша F5?.. 

Тексты их песен удивляют. Одни похожи на развёрнутые народные частушки, в которых хлёсткое слово разрубает непростые жизненные коллизии. Другие полны светлой грусти, подобной той, какая одолевает людей, глядящих на стаи улетающих птиц. А третьи и вовсе не хочется анализировать, они просто задают настроение, и этого достаточно. 5 декабря группа «Ундервуд» выступит в «Зале ожидания». А пока они рассказали корреспонденту «НВ», почему предпочли врачебной карьере судьбу музыкантов и чем пахнет настоящее.

– Максим, Владимир, в прошлом году ваша группа стала лауреатом Международной музыкальной Волошинской премии с формулировкой «За эстетику в современной музыке и поэтику песенных текстов». А вы сами как-то определяете эстетику и поэтику своих песен?

Максим: Наверное, никак не определяем. Нами движет желание почувствовать, чем пахнет нынешнее время.

– И чем же оно пахнет?

Максим: Это сложный аромат очень дорогого парфюма и нефтепродуктов, а в последнее время – ещё и с примесью запаха пороха…

Владимир: Определения дают теоретики – мы не по этой части, а по практической! (Смеётся.) Наше дело – сочинять стихи и музыку. Но получить премию было очень приятно: отрадно, что литераторы нас так привечают и понимают наш поэтический язык. За 19 лет существования группы мы многого наслушались, в том числе банально-линейных вопросов граждан: «Ребята, что вы курите?» Но у нас всегда был какой-то свой особенный язык, ведь взрослели, мужали и матерели мы на определённых объектах культуры, которые наложили на нас свой отпечаток. Если говорить о русских авторах, то это «Аквариум», «Кино», «АукцЫон», «Ноль»… видите, всё питерские группы.

– И это неслучайное совпадение?

Владимир: Хотя и Москва не была монохромной в отношении стилей, но у Питера всегда существовала какая-то своя концепция и неожиданная стилистика групп. Начиная от гражданского православного рока «Алисы» и заканчивая тонкой изящной витиеватой поэзией, например, Бориса Гребенщикова.

– Кстати, о поэзии: вас же приняли в Союз писателей России. Это вам зачем?

Владимир: Строить из себя анархиста и говорить, что нам не нужны никакие регалии я, в принципе, могу, но нам действительно приятно, что нас пригласили. Ведь мы никогда не получали никаких грамот и наград, от чего, собственно, и не страдали, но теперь так вышло, что мы вообще первые рокмузыканты, вступившие в Союз писателей. 

Максим: И принадлежность к пишущим людям у нас не формальная: так сложилось, что дружеских и профессиональных контактов у нас больше не с музыкантами, а именно с писателями, поэтами и актёрами.

– А как вы думаете: не пройдёт ли время стихов? Ведь сегодня на смену длинным поэмам массово приходят короткие фразы из «Твиттера» и «стишки-пирожки» из пяти строчек.

Владимир: Крупная форма, безусловно, исчезает, поэмы уже почти никто не пишет, поскольку их почти никто не читает. И не потому, что не хотят, а потому что темп жизни совсем другой. То ускорение, которое придал жизни научно-технический прогресс, интернет, социальные сети и падение цен на нефть, приводит к тому, что времени на многое просто не остаётся. Я слежу за современной российской поэзией – и она действительно укоротилась, но стала более ёмкой. Вряд ли всё выродится до 140 символов «Твиттера», ведь творчество тем и хорошо, что ты себя в нём не ограничиваешь. Но времени у людей на все эти прелести духа, наверное, будет всё меньше и меньше. Лишь бы от этого не страдало человеческое восприятие прекрасного, лишь бы люди не превращались в дураков… но я в человека верю. Просто вместо того, чтобы улыбнуться, сегодня мы ставим «лайки», а вместо того, чтобы сказать: «Спасибо, хорошо», отвечаем: «Ок».

Максим: На ваш вопрос всегда отвечает время. Вот вы сходу вспомните, что написал поэт Надсон, который был головокружительно популярен в своё время? И примеров таких поэтов – масса. Но концепция быстрой жизни, быстрых продуктов, быстрого питания, которая прослеживается сегодня во всём, в том числе и в творчестве, может сформировать разве что трёхминутную память рыбки Гуппи. При всей ориентированности общества на потребительство жизнь индивида одинока и чрезвычайно сложна, поэтому человеку приходится искать какие-то «энергетики», которые ему помогут. И тогда он попадает в ловушку: в литературе это лёгкие жанры, которые не отягощают его ум. Но для того чтобы получить новые знания, сделать открытие и вознестись на какую-то высоту, нужно затратить силы и время. Вечность стоит дорого! Бог дал мне троих детей, я сейчас занимаюсь их воспитанием, так что эта тема для меня актуальна.

– «Вечность стоит дорого» – эту фразу вы иллюстрируете своим подходом к работе. Я читала, что многие ваши песни в итоге не доходят до записи…

Владимир: Мы существуем в объективной реальности и понимаем, что выпускать два альбома в год, как это, например, делала группа «Битлз» в 60-х годах, не очень целесообразно. Музыкальной информации вокруг настолько много, настолько сильно засорены (или, наоборот, облагорожены?) уши потребителей, что возникает огромный риск во всём этом затеряться. Я написал в этом году тринадцать песен, но понимаю, что если мы будем выпускать альбом весной, в него войдёт штук шесть. Что будут делать остальные? Вероятно, ждать своей очереди. Но я уверен: пока песни пишутся,надо их писать, потому что, по опыту коллег, чем старше ты становишься, тем с большей леностью относишься к этому благороднейшему из человеческих занятий...

Максим: А я думаю, что у нас немало плохих песен, и мы в этом честны (смеётся). Нарциссизмом тоже не страдаем, поскольку мы у себя не одни – мы у себя дуэт. А две головы – всегда лучше, чем одна, это работает как мощная самокритика. Плюс помогают наши партнёры, у которых есть хороший вкус в музыке. Так что отсев идёт достаточно большой. Ведь хит – это не только коммерческий успех, но и определённый коридор, по которому можно пройти к тому, кто тебя очень плохо слышит, и принести ему то, чего он обычно мало получает. Значит, нужно очень хорошо подумать, что именно ты хочешь донести.

– Вы сказали, что иногда ориентируетесь на вкус ваших коллег. А важно ли профильное образование или достаточно хорошо чувствовать музыку?

Владимир: Я окончил музыкальную школу и не жалею – мне там очень нравилось. Но всё зависит исключительно от человека. Ведь кроме государственного образования существует и частное, и самообразование. Нередко люди, у которых всё в порядке с самообразованием, достигают особенных высот в профессии. Практически 90 процентов известных нам классиков рок-музыки поначалу учились во дворах и подворотнях – от Элвиса Пресли до Виктора Цоя.

Максим: А мой путь к песням достаточно сложный – музыкальная школа для меня не стала трамплином. Я столкнулся с типичным механистическим подходом к образованию и даже не могу сейчас вспомнить имени педагога, который занимался со мной четыре года. Всё это привело к тому, что я стал… врачом. И это для меня огромная ценность: психиатрия остаётся фетишем в моей биографии. Мои музыкальные таланты начали воскресать, когда я услышал рок-музыку и понял её социально-эстетическое воплощение – тогда я начал догонять упущенное: брал уроки по теории музыки, достаточно долго занимался вокалом, сейчас посещаю курсы аранжировщиков. Всё это приходит ко мне уже в зрелом возрасте и обновляет: понимаете, музыканту хотя бы каждые два года нужно очень сильно меняться, и уж точно – не повторяться.

– Вы обмолвились о медицинском образовании. Вы ведь оба врачи. А это такая профессия, в которой человек может принести ощутимую пользу, чего не скажешь о музыке. Не жалеете о прошлом?

Владимир: Нас все об этом спрашивают, такое ощущение, что мы стали какими-то убогими людьми! (Смеётся.) Если бы ушли в музыканты из инженеров, химиков, киллеров – никто бы не спросил, жалеем ли мы. Жизнь – штука стремительная, и глупо о чём-то жалеть. Просто есть определённые отрезки, за которые ты судьбе благодарен. Несколько недель назад я выступал в Херсоне на 100-летии больницы, в которой работал анестезиологом-реаниматологом. Меня пригласил главврач, я снова увидел всех своих знакомых, мы прекрасно пообщались. Возвращение туда было радостью для меня – они уважают то, чем я сейчас занимаюсь. Ведь от нашей музыки тоже есть практическая польза: как минимум мы поднимаем людям настроение, как максимум – врачуем души.

Максим: Я убеждённый гуманист и верю в победу вселенского разума. Человек – это сосредоточение талантов, которые могут быть по-разному востребованы временем и обществом. Кстати, я и сейчас иногда консультирую, а одна из наших песен – «Следи за её левой рукой» – была задумана как раз на тренинге в далёком 1999 году.

– У вас есть песня «Два капитана». Её название каким-то образом передаёт характер ваших взаимоотношений?

Владимир: У нас дуэт, а это одновременно очень просто и очень сложно. Просто – потому что есть чувство плеча, нет тотального одиночества и самопоедания. Сам бы я давно себя скушал и ещё ложечкой поскрёб по дну. Но когда есть друг и коллега, который может дать обратную связь, это помогает. А сложность – в разнице и даже противоположности характеров.

Максим: Самый главный пример успешности в рок-музыке – это группа «Битлз», состоявшая из нескольких участников, одним из которых был ещё и… коллективный разум (смеётся). К сожалению, мы ещё не преодолели в нашем общественном сознании барьер, который называется индивидуализмом, и это меня очень занимает. Карьерный рост подразумевает большую личностную силу, но исключает кооперацию. Многие музыкальные коллективы построены по принципу: есть группа и есть её «гвоздь». У нас всё не так, и поём мы об этом не только в «Двух капитанах», но и, например, в «Чуке и Геке». Есть у нас и песни, которые мы посвящаем друг другу. Бог дал нам возможность работать вместе долгие годы, и, похоже, наш союз – это предопределённая творческая судьба.

Беседовала Светлана Жохова, "Невское время"